Интервью: INTERPOL объявил в розыск, так ли это опасно и что делать
Какие шансы не быть выданными у объявленных в международный розыск? В студии «Смартпресс» адвокат-международник Алесь Михалевич.
В. Зенькович – Здравствуйте! У нас сегодня в гостях Алесь Михалевич –директор адвокатского бюро.
А. Михалевич – Добрый день!
В. Зенькович – Алесь, ваша специализация – это юридическая поддержка лиц, объявленных в международный розыск в связи с уголовным преследованием, но в тех случаях, когда сами объекты этих преследований не считают себя виновными. То есть они считают, что это всё с политическим подтекстом и первопричина отнюдь не уголовное правонарушение. Скажите, доходный ли это бизнес?
А. Михалевич – Безусловно, это доходный бизнес. Если говорить про адвокатуру и защиту людей, как про бизнес, то клиентов становится всё больше и больше преследования мотивированного. Не всегда политического, но мотивированного, когда человек не виновен, но его просто преследуют, потому что он составил конкуренцию, например. Либо чиновник, который стал не нужен, потому что он может составить конкуренцию кому-то другому.
В. Зенькович – Граждане, каких государств в основном ваши клиенты? У вас, насколько я понимаю, офис и в Вильнюсе, и в Праге где-то, наверное, еще в каких-то странах?
А. Михалевич – Основной офис у нас в Вильнюсе, но мы работаем по всему Евросоюзу. Вся шенгенская зона плюс Болгария, Румыния, Украина и другие страны. В основном у нас больше половины клиентов это россияне, но, безусловно, есть и азербайджанцы, белорусы, часто бывают и со средней Азии и даже из Ирана, иногда бывают так же и из Латинской Америки или из Китая.
В. Зенькович – Вы сталкиваетесь с практикой объявления людей в розыск в основном по линии Интерпола или существуют еще какие-то инструменты?
А. Михалевич – Кроме Интерпола существует классический инструмент – это двусторонние отношения. То есть никто не мешает, например Российской Федерации или Республике Беларусь обратится напрямую в любую европейскую страну с просьбой выдать конкретного человека. Но это хлопотно, затратно, поэтому обычно всё-таки объявляют в Интерпол. И внутри Интерпола то, что опасно, это или красный циркуляр (Red Notice), или так называемый Diffusion (распространение), когда, например, Россия высылает запрос в группу стран. Или все страны Европы, или в страны Западной Европы, или в страны юга и так далее. Есть такая возможность в рамках Интерпола просить только конкретные страны выдать человека.
В. Зенькович – Вы знаете, наверное, для большинства граждан само по себе обращение в розыск, в Интерпол, в отношении конкретного человека – ну это крушение всего. Это значит, что ну всё – достанут отовсюду и вот, что делать, куда бежать? Действительно, что если человека объявили в розыск Интерпол, то найдут обязательно, где угодно и ваша песенка спета?
А. Михалевич – Ну ответ на вопрос «найдут или не найдут» очень часто могут точно знать. Например, как Россия знает о многих, что они в Лондоне. Но это России никак не помогает, потому что они, как были в Лондоне так в Лондоне и остаются. Из тех клиентов, которые к нам пришли своими ногами, это значит, которые к нам обратились, будучи на свободе, когда их еще не задержали – еще ни один человек в Россию не уехал. Надеюсь, что и не уедет. И это значит, что в принципе защитить можно. Особенно легко защитить тогда, когда человек понимая, что он в группе риска (а в России, например, или в Беларуси, любой чиновник, любой бизнесмен практически всегда находится в группе риска того, что у него будет мотивированное уголовное преследование), если к этому готовится заранее и даже, если этим просто начать заниматься, когда вы уже узнаете, что против вас возбуждено уголовное дело – можно защитится, механизмы для этого есть. В двух словах скажу так. Чем более правовая страна, с чем более высоким уровнем страна, куда вы уезжаете – тем, как правило, легче защитится. Но есть и исключения. Например, россиянину достаточно большие шансы защитится в той же Украине, потому что украинское государство российскому государству не верит, просто вопрос доверия между странами.
В. Зенькович – То есть в этих международных соглашениях, все-таки очень важную роль имеет сиюминутная политическая конъюнктура, то есть степень отношений между соответствующими государствами?
А. Михалевич – Очень важную, безусловно. Экстрадиции сама по себе это одна из наиболее политически мотивированных частей юриспруденции. От того, насколько хорошие отношения и притом эти отношения могут меняться. Например, отношения Турции с Россией, которые моментально проходят фазы от ненависти до дружбы и от дружбы до ненависти. Понятно, что и одна страна, и другая далеко не демократична и очень многое решается на уровне личных отношений между органами, личных отношений между президентами. И в таком случае какие-то конкретные люди выступают разменной монетой. Когда надо показать, например, что ОАЭ подписали с Россией соглашение и надо показать, что это соглашение начинает исполняться. Бабах! И сразу пару человек выдаем, а там уже посмотри Вот мы продемонстрировали, что собираемся исполнять то соглашение, которое подписали.
В. Зенькович – А удавалось ли хоть раз отбить клиента на начальном этапе? То есть обжаловать само объявление в розыск?
А. Михалевич – Очень часто мы обжалуем само объявление в розыск. Но мы не занимаемся ситуацией внутри России. То есть, когда, например, принимается постановление об избрании меры пресечения в виде содержания под стражей, в простонародье «заочный арест». Это не наша тема. Очень сложно работать в России, поскольку мы ее оцениваем, как не до конца правовое государство. Или скажем так – вообще не правовое государство. Но в самом Интерполе можно, например, достаточно легко заблокировать нахождение человека в этой базе. Распространение в базе до рассмотрения заявки. Если до того, как Россия подала человека в Интерпол, мы туда напишем, что Россия собирается подать и мы будем обжаловать эту подачу, то у нас будет 9-10 месяцев после того, как человека объявят, пока этого человека увидят все страны. Пока его отправят как бы в полноправную базу Интерпола и у него возникнут проблемы. То есть у нас будет время обжаловать и с достаточно большой долей вероятности успеха, очень много тех, кого мы обжалуем в Интерполе, потом из этой базы снимают. Что не значит, что у человека всё хорошо, всё идеально. Потому что, как я уже сказал, страна всегда может обратиться напрямую, зная, где он будет находиться. Или так же часто отслеживают базы авиабилетов, узнают, куда человек будет прилетать, откуда вылетать. То есть существуют такие же адвокаты, как мы, например, как наше бюро, которые защищают людей, но есть и такие адвокаты, которые, наоборот, людей ловят. Которые работают на службы безопасности банков, чтобы найти кого-то. То есть надо помнить, что вас могут ловить не просто по государственной линии, но еще и целенаправленно узнавать, где вы будете. Наоборот, не подавать вас в Интерпол, а дожидаться пока вы приедете в ту страну, которая гарантированно вас выдаст в Россию, ну например, на Кипр. Практически всегда Кипр в Россию выдает всех. Есть редкие исключения, когда удается кого-то защищать, но в массе своей Кипр практически всех в Россию выдает. То есть, можно дождаться, наоборот, когда человек будет в стране с хорошей с точки зрения разыскивающей страны юрисдикцией и там его задержать.
В. Зенькович – Слушайте, подумалось сейчас, это же какая русская рулетка! Допустим, адвокат говорит клиенту: «Всё! Мы вас удалили из красной базы!». И вот человек совершает некое перемещение в другую страну, подходит в аэропорту к пограничнику и понимает, что это сказал ему адвокат, что он уже не в списках, а сейчас он даст свой паспорт и?..
А. Михалевич – И он может оказаться в списке. Особенно так, например, происходит в Германии. Потому что Германия не доверяет базе Интерпола. Она проверяет каждого человека, поданного в базу Интерпола, индивидуально и затем, включает в базу Bundeskriminalamt федерально-криминальной полиции. И получается, что с одной стороны человек в базе немецкой возникнет чуть позже, чем в самом Интерполе. То есть в самом Интерполе он уже есть, а у него есть еще 2-3 недели люфта, когда он может из Германии вылететь. Но с другой стороны это работает в обратном направлении, когда человека уже из Интерпола исключили, а еще некоторое время он в этой базе немецкой будет. И естественно, если его задержат, немцы могут, не консультируясь с Интерполом, напрямую спросить у Российской Федерации: «Вам такой человек нужен?». А Российская Федерация ответит: «Да, конечно, он нам нужен». И всё, Интерпола уже нет, завертелись прямые отношения между Германией и Россией.
Или, например, Турция вообще принципиально не удаляет все старые бюллетени Интерпола. Это значит, что все, кто когда-либо за последние 10-20 лет были в Интерполе и на кого был выдан бюллетень Интерпола красный циркуляр, даже если его сняли через неделю, он в турецкой базе будет фактически всегда. И у него будут всегда в Турции проблемы – его будут задерживать, с ним будут разговаривать, разбираться. Скорее всего его отпустят, проверив, что в актуальной базе его нет, но с другой стороны никто не мешает просто взять и позвонить в Российское посольство и спросить, нужен ли вам такой человек.
В. Зенькович – А с какой целью вы прибыли на пятизвездочный курорт? Может быть, вы вынашиваете некие замыслы? Понятно. А защита от экстрадиции, наверное, самая сложная составляющая вашей деятельности, мне так кажется. Это сложная сама по себе процедура, это возможно? Вот, когда всё понятно, в розыске и хотят уже человека выдать, можно отбить его каким-то образом?
А. Михалевич – Зависит от страны. Безусловно, можно. Начнем с того, что любые органы и прежде всего российские или белорусские органы следственные очень часто оформляют документы с кучей нарушений и ошибок. Если такие ошибки будут, безусловно, это может помочь даже в тех странах, которые готовы экстрадировать. Я говорил про Кипр, который в Россию готов экстрадировать, но, если Российская Федерация неправильно оформит документы… Кипр все-таки страна, которая базируется на Британской правовой системе. И там судья, безусловно, скажет, что вы неправильно оформили документы. Например, не выслали своевременно документы. Мы вам дали 40 дней, чтобы вы нам их выслали, но вы нам их не выслали – ключевые материалы по уголовному делу. Соответственно, мы отказываем вам в экстрадиции.
То есть шансы есть, но самое главное надо помнить, что в экстрадиционном процессе не исследуются доказательства по существу. То есть то, что человек будет говорить: «против меня говорят, что я это совершил, а на самом деле он врет» – судью это никогда не будет интересовать, ни в одной стране мира. Надо находить формальные основания. Например, таким формальным основанием может быть то, что преступлением считается данное деяние, а не только статья. Статья может, например, быть мошенничество, которая есть в любом кодексе, любой страны. Но если человек, к примеру, обвиняется, что он десять месяцев отдавал кредит, а на одиннадцатый перестал его отдавать и Российское правосудие считает, что он целенаправленно вводил в заблуждение, десять месяцев отдавая кредит, а на одиннадцатый, когда случился кризис, перестал его отдавать. С точки зрения права большинства стран, такое деяние не будет являться мошенничеством. Оно будет являться в чистом виде экономическими отношениями между двумя субъектами. И любой нормальный судья по экстрадиции скажет: «идите-ка вы в хозяйственный суд в России и разбирайтесь, кто, кому и что не отдал и не надо нам это всё переводить в уголовную плоскость». Как это очень часто, кстати, в России и в Беларуси, и во многих других странах – экономические отношения часто переводятся в уголовные. Для этого даже есть специальный термин: «зайти через уголовку».
То есть в экстрадиции можно защитить, вариантов много, но, безусловно, лучше выбрать страну, в которой выше стандарт по правам человека. Понятно, что российские тюрьмы, например, для Норвегии – это шок. Российские тюрьмы для Литвы не такие страшные, потому что в Литве нет столько денег, чтобы создать в тюрьмах такой стандарт, который бы действительно соответствовал самым высоким стандартам. Поэтому Норвегии легче будет отказать в экстрадиции, потому что те условия, в которых человек будет содержаться, будут с точки зрения Норвегии, бесчеловечными. Это может быть приравнено к пыткам или бесчеловечным условиям содержания.
В. Зенькович – Знаю, что существуют некие международные правовые механизмы для восстановления нарушенных прав человека. Что это за механизмы и насколько часто удавалось одерживать победу в соответствующей борьбе?
А. Михалевич – Комиссия контроля файлов Интерпола одна из таких. Это один из органов международного контроля. Он не судебный, это административный орган, но можно его назвать, в каком-то смысле, как суд внутри Интерпола.
Есть и такие всем известные органы, как Европейский Суд по правам человека, который не доступен, например гражданам Беларуси. Но он же доступен в случае, если белоруса выдают из любой страны Европы. Не только из ЕС, но даже, например, из Грузии, Украины, Северной Македонии, Черногории. Потому что эти страны входят в совет Европы, соответственно, на них распространяется юрисдикция Европейского Суда по правам человека. И им запрещено из этих стран выдача в те страны, где человека могут ждать пытки в следственном изоляторе или в принципе применение пыток в случае, если он будет выдан.
Есть комитет по правам человека ООН, чьи решения носят, по существу, рекомендательный характер, но я всегда советую клиентам идти в такие международные юрисдикции, если есть шансы получить решение даже через 2-4-5 лет. Очень много таких органов, например Европейский Суд по правам человека, там практически по большинству дел очень сложно получить решение быстрее чем за 3 года, а иногда это может быть и 4 и 5 лет. Но я всегда советую, мы называем это «наработка кейса», когда ты решил вопрос в одной сфере и тебе это помогает в другой. Потому что какие-то факты считаются уже доказанными через решения Европейского Суда по правам человека или через решения комитета по правам человека ООН. Поэтому такие международные юрисдикции имеют смысл. Так же как, например, конкретный кейс у меня был – между двумя фирмами в Российской Федерации есть спор. Спор рассмотрел Стокгольмский арбитраж и решил, что права одна сторона. Зато другая сторона заказала своих контрагентов через «уголовку». Возбудила уголовное дело, подала в розыск, директор фирмы убежала и так далее. Понятно, что решение Стокгольмского арбитража будет иметь достаточно серьезную силу с точки зрения рассмотрения Интерпола или других международных органов, потому что все будут понимать, что с точки зрения экономических, хозяйственных отношений эта сторона была права.
В. Зенькович – Скажите пожалуйста, а медийное сопровождения в вашей работе имеет какое-то значение? Ну, вот человек, например, ваш клиент и мобилизуются некие СМИ в стране его пребывания и в стране, которая запрашивает экстрадицию. Местная пресса будирует, неважно даже, в какую сторону. Имеет ли какое-то значение то, что принято называть шумихой в прессе?
А. Михалевич – Безусловно, имеет значение. Я всегда клиентам говорю, что PR много не бывает и имеет смысл максимально показывать публичность кейса, даже, если этот человек в результате выглядит не всегда идеальным и хорошим. Потому что очень много тех, кого отказываются выдавать, например из ЕС, это люди очень плохие. Например, это может быть правая рука Саддама Хусейна, который убежал в Данию и которого нельзя выдать сегодня в Ирак, потому что там его просто посадят на кол или расстреляют и перед этим еще и будут пытать. То есть PR на самом деле очень сильно помогает, но к моему удивлению, абсолютное большинство клиентов не хотят, чтобы про них вообще хоть как-то упоминалось. У нас всегда в договоре очень жестко прописана политика не разглашения. Сегодня, когда я шел на этот эфир, я посмотрел тех клиентов, которые дали согласие, чтобы мы про них говорили. Это буквально 6 человек, которые сказали: «Да, пожалуйста, говорите, что вы наши адвокаты». Большинство клиентов согласны заплатить большие деньги для того, чтобы обеспечить себе неразглашение, и чтобы мы вообще никогда мы про это не говорили. И вообще большинство чиновников или бизнесменов (мы в основном защищаем бизнесменов, но и чиновников тоже), они хотят забыть про экстрадиционный процесс, про Интерпол, про это всё, как про страшный сон. И они, наоборот, просят: «Нет, только не говорите, что мы там были, постарайтесь вообще удалить все напоминания про это». Это тоже связано с тем, что человек может попасть в мировые базы, которыми пользуются банки. И очень часто такому человеку может прийти «письмо счастья», из всех банков, где у него счета, с просьбой закрыть счет и забрать деньги. Или перевести деньги на другой счет, что еще сложнее, потому что еще где-то его надо в другом месте открыть. Потому что само нахождение в Интерполе очень часто уже трактуется, как вина. То есть ты был в Интерполе, тебя разыскивали для того чтобы ты предстал перед российским несправедливым судом, но считается, что ты уже как бы виноват, поэтому банку легче отказаться на всякий случай, чтобы не нести репутационные издержки. Поэтому большинство клиентов не хотят никакого PR. Они хотят тихо решить свои вопросы. Может это связано с тем, что они так привыкли решать свои вопросы раньше.
В. Зенькович – А можете нарисовать портрет – кто ваш среднестатистический клиент? По каким статьям? Возраст? Страна?
А. Михалевич – Это, как правило, мужчина, 35-50 лет. Статья 159 часть 4 Мошенничество в особо крупных размерах. Поскольку в России очень часто под мошенничество подписывают любые отношения, чтобы не произошло. И российские органы любят применять эту статью, поскольку судьи почему-то органам верят. Вообще на западе, чтобы доказать мошенничество, надо доказать умысел первоначальный. То есть, что с самого начала, например, человек собирался не отдать кредит. Или с самого начала не собирался исполнять этот договор. Само не исполнение договора не свидетельствует о том, что был с самого начала умысел его не исполнения. Ну и возвращаемся к портрету, как я уже сказал – 35-50 лет, с высшим образованием, гражданин РФ, ну вот на этом основные характеристики заканчиваются.
В. Зенькович – У нас уже поступают вопросы от телезрителей: «Много ли белорусов с августа прошлого года обратились к вам?»
А. Михалевич – Многим белорусам, которые участвовали в протестах мы просто помогаем бесплатно. Помогаем просто с выездом за границу, с тем чтобы люди знали, куда обратится там. Думаю, что, если говорить о количестве, то это больше, чем несколько десятков.
В. Зенькович – И как рассматриваются их дела?
А. Михалевич – Понятно, что в сегодняшних условиях все соседи резко перестали выдавать людей в Беларусь. Если до августа, например, поляки или литовцы спокойно могли в Беларусь кого-то выдать, то теперь, конечно и Польша, и Литва просто в Беларусь никого не выдают. Даже в Украине, сегодня достаточно легко белоруса защищать. Поэтому у белоруса сегодня свои 5 минут, когда их не выдают.
В. Зенькович – Причем никакой разницы нету – это известный политик или просто никому неизвестный человек?
А. Михалевич – С точки зрения Интерпола, естественно, легче защитить известного политика. С точки зрения экстрадиции, сегодня, я думаю, что в той же Литве или Польше легко защитить любого белоруса. И если у него есть минимальное подтверждение того, что он участвовал в акциях, что он активно в чем-то участвовал, в чем-то помогал и так далее, то, я думаю, что практически по любому гражданину Беларуси сегодня будет отказ в экстрадиции.
В. Зенькович – Просьба составить рейтинг стран, выдающих в Россию и в Беларусь и не выдающих, ну хотя бы 3…
А. Михалевич – Надо сказать, что существует база розыска СНГ, её ведет МВД Российской Федерации. И в нее входит Беларусь, Казахстан, Азербайджан, Армения и вся Средняя Азия. То есть, соответственно, любая из этих стран – будет крайне плачевно, и, как правило, будет экстрадиция, если Россия запросит, или Беларусь запросит. Если из других стран, например, из стран ЕС, то антирейтинг мой – это, наверное, Кипр, Греция, Латвия, но в нем же – Испания и Португалия, но просто чуть получше. А рейтинг с точки зрения стран Европы (если мы не берем Британию, она за счет очень сильной старой и стабильной правовой системы, наверное, на первом месте) это Швеция, Норвегия, а дальше можно спорить – зависит от того, в какую страну выдача.
В. Зенькович – Вопрос про ваше нахождение в базах Интерпола.
А. Михалевич – У меня как раз с этого и началось – я сам юрист и знаю много иностранных языков, соответственно, когда меня Беларусь подала в Интерпол в 2011 году, то я сам и с помощью известной организации, с которой и сейчас сотрудничаю, Fair Trials International мы подали заявление в Интерпол. И с 2012 года на меня в Интерполе нет никакой информации.
В. Зенькович – Кто эти 6 человек, которые разрешили про них говорить?
А. Михалевич – Это, например, несколько азербайджанцев, Риад Алиев это один из бизнесменов, владелец частного университета в Азербайджане. Это россиянин, по которому недавно был отказ в экстрадиции из Польши, он достаточно известный бизнесмен из Нижнего Новгорода. И Польша относительно недавно по нему отказала в экстрадиции. Это несколько людей, которых преследовали по классической статье 159 части 4.
Кстати, у нас есть принцип – мы защищаем либо по экономическим статьям (в том числе мошенничество мы рассматриваем, как экономическую статью), либо если это какие-то тяжелые статьи, то мы беремся за дело только если знаем, что это неправда, что это на человека действительно вешают. То есть, если человек просто обвиняется в убийстве к нам обратится, то, как правило, он получит отказ, мы не будем с ним работать. Но естественно, если это какой-то известный человек, общественный деятель, которого таким образом просто хотят скомпрометировать, то конечно мы возьмемся. Если мы считаем, что это неправда, если мы изучили материалы и понимаем, что в деле нет никаких доказательств его вины, то мы готовы за него браться. Тоже самое, например, за дела по наркотикам. В нашей практике было буквально пару случаев, когда мы знали, что наркотики были подброшены и этот человек не имел ничего общего с наркотиками, в таком случае мы могли взяться. Это связано с тем, что мы не хотим, чтобы у нас был имидж тех, кто просто защищает за деньги, независимо от того полностью виноват или нет. То есть мы хотим, чтобы или человек был действительно не виновным, если он обвиняется в обыкновенных преступлениях, либо случаи с экономическими, понятно, что в России нет, наверное, ни одного бизнесмена, который так или иначе не нарушал закон, потому что вся система создана так, что не нарушать закон невозможно. Но по экономическим преступлениям, как правило, мы беремся практически за всех клиентов.
В. Зенькович – Алесь, всё, что связано с Интерполом, с международным розыском, ну мне кажется, для обычных людей – это какой-то другой мир, что-то покрыто туманом, никто особо ничего не понимает. Вы, может быть, расскажите о самых типичных заблуждениях, которые встречаются у вас в практике – о непонимании людьми сути вопроса и как себя вести. Вот с чем чаще всего сталкиваетесь?
А. Михалевич – Мы сталкиваемся чаще всего с тем, что, например, человек делает вид, что он не знает, что есть уголовное дело. То есть такое классическое засовывание головы в песок: «ну раз я не знаю про то, что происходит, когда меня арестуют я скажу, что просто не был проинформирован и меня отпустят». Нет, не отпустят. То есть надо максимально, с первого дня, если вы за границей и узнали, что против вас уголовное дело – нанимайте адвоката. Засылайте этого российского адвоката, чтобы знать, как идет процесс, чтобы контролировать этот процесс. Это позволит вам знать время, которое есть на защиту, чтобы всё подготовить.
В. Зенькович – И время, чтобы вовремя покинуть Германию
А. Михалевич – Время, чтобы вовремя покинуть Германию, или прежде всего хотя-бы вовремя уехать из России или из Беларуси – это самое важное. Потому что, когда к нам обращаются из России: «Добрый день! Я сейчас в России и не знаю, как уехать». Мы им говорим: «Извините, мы не можем вам помочь, потому что мы не знаем, где на границе не проверяют паспорта и тем более мы не знаем, где коррупционно, за деньги, можно выехать и как это можно сделать». Это не наша специализация. К нам надо обращаться тогда, когда человек уже уехал. Или можно обращаться еще в России, но до того, когда еще есть возможность уехать.
Второе очень частое заблуждение, когда люди думают, что они сделают, например, вид на жительство в Испании, в Португалии или в Греции и это им поможет защитится от экстрадиции. Это не просто не помогает, это наоборот создает дополнительные проблемы. Потому что, например, человек после того, как он получил вид на жительство в Испании, он может сделать так, чтобы его задержали по экстрадиции в Норвегии, но он уже никогда в Норвегии не сможет нормально подать на статус беженца, потому что Норвегия будет иметь право выслать его в Испанию, для рассмотрения вопроса по статусу беженца, например. То есть, соответственно, человек думает, что он себе помог, что у него есть вид на жительство, долгосрочный, на два года, а на самом деле ему лучше было бы ему иметь многоразовую норвежскую или шведскую визу и это бы ему помогло намного больше.
И вот таких заблуждений есть на самом деле очень много. Когда, например, люди думают: «да у меня постоянный вид на жительства на Кипре!» Но это никак не поможет, наоборот скорее помешает. Разве что человек своевременно убежит на северную часть Кипра, непризнанную часть. Так называемая «турецкая оккупированная часть», она не в Интерполе, понятно. И там, если они будут давать вид на жительство, можно жить вечно. Ну относительно вечно, пока эта страна не захочет вас оттуда выгнать, не продлить вам вид на жительство и вас не посадят на самолет, и оттуда не вышлют. А возвращаясь к тому, что между турецкими и российскими спецслужбами достаточно теплые отношения, то россияне могут попросить поспособствовать в выдаче с северного Кипра.
То есть заблуждений на самом деле много. Я это сравниваю с тем, как например, мы обыкновенные граждане, не доктора, все понимаем, что у нас может быть рак. Но мы от себя эту мысль куда-то гоним. «Ну, это наверное не с нами, это не у меня». Вот тоже самое, могу сказать про Интерпол. Все понимают, что могут возникнуть проблемы, но все надеются, что они не возникнут. И это конечно, очень серьезное заблуждение. Потому что если готовится к чему-то с самого начала, если понимать, что ты в группе риска, а я возвращаюсь к тому, что каждый чиновник, особенно высокого уровня и каждый бизнесмен, у которого нормальные обороты, либо который работает в каких-то сферах, например застройка, где он собирает с граждан деньги, и кто-то может выставить ему претензии. Всем в группе риска, желательно к таким вещам, как Интерпол и экстрадиционный процесс готовится заранее. Это очень важно, потому что время всегда является одним из очень важных ресурсов. Если есть много времени, но мало денег – можно что-то сделать. Если есть мало времени и еще, не дай Бог, мало денег, тогда что-то сделать и решить вопрос с экстрадицией и Интерполом будет крайне тяжело.
В. Зенькович – Спасибо вам большое. С нами был адвокат-международник Алесь Михалевич.
А. Михалевич – Спасибо огромное.
